article image

Несколько десятков стихотворений Ярослава Смелякова самым прочным образом вошли в сокровищницу русской поэзии, став не просто хрестоматийными, а известными всем и каждому – не редко даже незнающим и имени автора.

«В буре электрического света
умирает юная Джульетта.
Праздничные ярусы и ложи
голосок Офелии тревожит.
В золотых и тёмно-синих блестках
Золушка танцует на подмостках.
Наши сёстры в полутемном зале,
мы о вас ещё не написали.
В блиндажах подземных, а не в сказке
Наши жёны примеряли каски.
Не в садах Перро, а на Урале
вы золою землю удобряли.
На носилках длинных под навесом
умирали русские принцессы.
Возле, в государственной печали,
тихо пулемётчики стояли.
Сняли вы бушлаты и шинели,
старенькие туфельки надели.
Мы ещё оденем вас шелками,
плечи вам согреем соболями.
Мы построим вам дворцы большие,
милые красавицы России.
Мы о вас напишем сочиненья,
полные любви и удивленья».

(Ярослав Смеляков, «Милые красавицы России», 1945)

Ярослав Смеляков – автор всего сотни с небольшим произведений, не больше 112. Он также занимался переводами с украинского, белорусского и других языков, писал публицистику, критические статьи. Но несколько десятков стихотворений Ярослава Смелякова самым прочным образом вошли в сокровищницу русской поэзии, став не просто хрестоматийными, а известными всем и каждому – не редко даже незнающим и имени автора.

«Если я заболею,
к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(не сочтите, что это в бреду):
постелите мне степь,
занавесьте мне окна туманом,
в изголовье поставьте
ночную звезду.

Я ходил напролом.
Я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых боях,
забинтуйте мне голову
горной дорогой
и укройте меня
одеялом
в осенних цветах.

Порошков или капель – не надо.
Пусть в стакане сияют лучи.
Жаркий ветер пустынь, серебро водопада –
Вот чем стоит лечить.
От морей и от гор
так и веет веками,
как посмотришь, почувствуешь:
вечно живём.

Не облатками белыми
путь мой усеян, а облаками.
Не больничным от вас ухожу коридором,
а Млечным Путём».

(Ярослав Смеляков, «Если я заболею, к врачам обращаться не стану», 1940)

Ярослав Смеляков не любил вспоминать трудные годы своей жизни – а судьба его была богата на такие. Неоднократно он попадал за «колючку» ГУЛАГа, – и, вероятнее всего, у власти были основания для репрессий, поскольку Смеляков одинаково талантливо и воспевал новый быт, ударный труд на благо социалистической Отчизны, и подмечал «перегибы» и «гримасы», сопровождавшие их. А по большому счёту, Смеляков просто не слепо делал карьеру советского литератора, а честно, не одергивая себя, предавался раздумьям о жизни, о Родине, о любви.

В этом году, 8 января, исполняется 110 лет со дня рождения Ярослава Васильевича Смелякова.

Ярослав Смеляков родился в Луцке в семье весовщика на железнодорожной станции. Ярослав был младшим из троих детей. С Луцком связаны первые детские воспоминания будущего поэта. Когда началась Первая мировая война, глава семейства ушёл на фронт, мать с детьми уехали в деревнею под Воронежем, к родне. На родине матери Ярослав окончил начальную школу. Далее семейство перебралось в Москву, где Ярослав окончил школу-«семилетку». Он уже вовсю писал стихи, но безмятежно предаваться сочинительству возможности у мальчика не было: отец скончался, семья жила трудно.

В 1931 году Ярослав окончил Полиграфическую фабрично-заводскую школу, где публиковал свои стихи в цеховой стенгазете, писал обозрения для агитбригады. В это же время занимался в литературных кружках при «Комсомольской правде» и «Огоньке», был замечен Михаилом Светловым и Эдуардом Багрицким.

В 1932 году вышла первая книжка стихов Смелякова «Работа и любовь», причём в типографии её набирал сам автор – Ярослав зарабатывал на жизнь полученной профессией наборщика. Он продолжал заниматься в литературных кружках, печатался в центральных газетах и журналах, поэтических сборниках. И в 1934 году его приняли в Союз писателей.

Летом 1934 года ряд центральных газет напечатал статью Максима Горького «Литературные забавы», в которой мэтр и глава пролетарской литературы обвинил Смелякова в подражательстве опальному поэту Павлу Васильеву, который в то время уже был арестован в рамках так называемого дела «Сибирской бригады» (ранее литературная группа «Памир». При повторном аресте Васильева в 1937 году его расстреляли). Горький назвал Васильева «осколком буржуазно-литературной богемы» и, открыто, «врагом» – этого оказалось более, чем достаточным, чтобы устроить мощную «порку» группе молодых поэтов, в числе которых был и Смеляков, обвиненный в «есенинщине» и бытовом разложении. По некоторым данным, сразу нашлись и «доброжелатели», сообщившие, «куда следует» об увлечении Ярослава Смелякова известной книгой Гитлера и о приватных нелицеприятных высказываниях поэта в адрес Горького. Смелякова арестовали 22 декабря 1934 года, а 4 марта 1935 года его приговорили «за участие в контрреволюционной группе» к трём годам исправительно-трудовых лагерей.

В заключении Смеляков работал столько ударно, что его освободили досрочно в начале 1937 года и перевели на правах воспитанника в трудовую коммуну № 2 НКВД на территории подмосковного Николо-Угрешского монастыря. Поэт стал ответственным секретарем ведомственной газеты «Дзержинец», в которой работал до ноября 1939 года, зарекомендовав себя вполне. Не лицеприятные для власти стихи Смеляков писал также, но, разумеется, никому их не показывал. Далее поэт был призван в действующую армию, рядовым прошёл финскую войну, вернулся в Москву весной 1940 года, и был принят на работу в аппарат Союза писателей.

В 1939 году у Смелякова вспыхнул роман с Маргаритой Алигер. Не исключено, что одно из лучших своих стихотворений «Хорошая девочка Лида» поэт написал тогда под влиянием своих чувств к Алигер.

«Вдоль маленьких домиков белых
акация душно цветёт.
Хорошая девочка Лида
на улице Южной живёт.

Её золотые косицы
затянуты, будто жгуты.
По платью, по синему ситцу,
как в поле, мелькают цветы.

И вовсе, представьте, неплохо,
что рыжий пройдоха апрель
бесшумной пыльцою веснушек
засыпал ей утром постель.

Не зря с одобреньем весёлым
соседи глядят из окна,
когда на занятия в школу
с портфелем проходит она.

В оконном стекле отражаясь,
по миру идёт не спеша
хорошая девочка Лида.
Да чем же она хороша?

Спросите об этом мальчишку,
что в доме напротив живёт.
Он с именем этим ложится
и с именем этим встаёт.

Недаром на каменных плитах,
где милый ботинок ступал,
"Хорошая девочка Лида", –
в отчаяньи он написал.

Не может людей не растрогать
мальчишки упрямого пыл.
Так Пушкин влюблялся, должно быть,
так Гейне, наверно, любил.

Он вырастет, станет известным,
покинет пенаты свои.
Окажется улица тесной
для этой огромной любви.

Преграды влюблённому нету:
смущенье и робость – враньё!
На всех перекрестках планеты
напишет он имя её.

На полюсе Южном – огнями,
пшеницей – в кубанских степях,
на русских полянах – цветами
и пеной морской – на морях.

Он в небо залезет ночное,
все пальцы себе обожжёт,
но вскоре над тихой Землею
созвездие Лиды взойдёт.

Пусть будут ночами светиться
над снами твоими, Москва,
на синих небесных страницах
красивые эти слова».

Смеляков участвовал в Великой Отечественной войне, с июня по ноябрь 1941 года – он рядовой на Северном и Карельском фронтах. Попал со своей частью в окружение и, затем, в финский плен, где обращались с узниками крайне жестоко. Осенью 1944 года между финской и советской сторонами был произведён обмен военнопленных. Но из фашистского лагеря вместе с товарищами Смеляков попал в советский проверочный лагерь и из заключения в итоге был освобождён только в 1946 году. (Некоторые исследователи утверждают, что основания для «пристрастной» проверки поэта у следователей действительно были – не всё ясно со сдачей в Смелякова в плен, имеются, якобы, и свидетельства о его сотрудничестве с финнами). При этом в Москву въезд ему был запрещён, и Смеляков работал в многотиражке на подмосковной угольной шахте. В столицу он ездил тайком, и украдкой же общался с собратьями по перу из тех, кто находил в себе смелость «ручкаться» с «лагерником». Одним из таких «смелых» был Константин Симонов, который смог замолвить слово за Смелякова, и тому разрешили вернуться к писательской деятельности. В 1948 году у Ярослава Смелякова вышла книга «Кремлёвские ели», в которую вошли лучшие из его довоенных и послевоенных произведений.

Однако в «Литературной газете» тут же появилась критическая статья некоего С. Львова, который указывал, что Смеляков коварно маскирует в своих стихах «упаднические» настроения под фальшивым оптимизмом. В общем, в 1951 году на квартиру Ярослава кто-то из «друзей» привёл провокатора, который по застольной беседе написал донос и Смеляков по печально известной 58 статье УК вскоре был осуждён на 25 лет лагерей. В 1952 году, потрясенная горем мать поэта скончалась.

В 1951 Смеляков поэта привезли в заполярную Инту и неизвестно, вышел бы поэт из-за колючей проволоки вообще, но смерть Сталина изменила его печальную судьбу. Смеляков был освобождён по амнистии в 1955 году, реабилитирован позже. Он вернулся в столицу с подорванным здоровьем, но полным решительности продолжать писать. В 1956 была опубликована повесть в стихах «Строгая любовь», получившая широкое признание.

В 1959 году появился поэтический сборник «Разговор о главном». Книга стихов «День России» (1967) окончательно убедила читающую публику в большом таланте стихотворца.

Ярослав Смеляков стал одним из любимых поэтов у советских читателей и власти ничем не выдавали его «неблагонадежного» прошлого. Поэт – Член Правления СП СССР с 1967 года, Правления СП РСФСР с 1970 года. Председатель поэтической секции СП СССР. В 1967 году Ярославу Смелякову присудили Государственную премию СССР за сборники стихов «Разговор о главном» и «День России». В 1968 году Смеляков получил премию Ленинского комсомола за сборник стихотворений «Молодые люди». Смеляков – обладатель трёх орденов Трудового Красного Знамени.

Поэт много ездил по стране, выступал на радио, создал цикл «Дальняя поездка», бывал за рубежом, о чём поведал в книге «Декабрь». Переводил стихотворения с украинского, белорусского и других языков народов СССР. В годы «оттепели» Ярослав Смеляков, в отличие от многих, не обрушивался с критикой на «культ личности», «не сводил счётов». В диссидентских кругах его считали «своим», но сам поэт никогда и ничем своей причастности к этому движению не проявлял. Скорее, как должное он принял то благополучие, которое обрёл в 1960-е годы, когда с брезгливостью, когда с осторожностью воспринимая иных «ретивых» собратьев по перу.

Умер Ярослав Смеляков 27 ноября 1972 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище. После смерти поэта вышли его книги «Моё поколение» (1973) и «Служба времени» (1975).

Немецкий славист, литературовед и переводчик Вольфганг Казак о Ярославе Смелякове:

«Качество стихов Смелякова очень различно как в отношении их глубины, так и формы выражения; налицо – подлинный талант, равно как и слабость общей позиции этого поэта, испытывавшего удары судьбы и впавшего в алкоголизм.
Хорошие стихи Смелякова отличаются силой и выпуклой образностью языка, плохие – дешёвой рифмованной декламацией...»

«На мыльной кобыле летит гонец:
"Король поручает тебе, кузнец,
сработать из тысячи тысяч колец
платье для королевы".
Над чёрной кузницей дождь идёт.
Вереск цветёт. Метель метёт.
И днём и ночью кузнец кует
платье для королевы.
За месяцем – месяц, за годом – год
горн всё горит и всё молот бьет, –
то с лютою злобой кузнец куёт
платье для королевы.
Он стал горбатым, а был прямым.
Он был златокудрым, а стал седым.
И очи весенние выел дым
платья для королевы.
Жена умерла, а его не зовут.
Чужие детей на кладбище несут.
– Так будь же ты проклят, мой вечный труд
платье для королевы!
Когда-то я звезды любил считать,
я тридцать лет не ложился спать,
а мог бы за утро одно отковать
цепи для королевы».

(Ярослав Смеляков, «Английская баллада»)

При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького